Глава 16. Вторая ошибка.
В голове стоит какой-то шум, в теле слабость, трудно даже пальцем пошевелить.
- Где я? – ей казалось, она только подумала об этом, но на самом деле сказала это вслух.
- В магпункте. Как ты себя чувствуешь? – ответил кто-то сидящий рядом.
- Слабо, хочется пить... – внутри всё горело, язык прилипал к нёбу.
- Вот, выпей, и всё пройдёт. – Ягге, точно она. Отвар обжигает горло, на вкус как мята. Девушка боится, что теперь она просто сгорит, но лекарство приносит облегчение и прохладу. И Таня Гроттер открывает глаза.
- Спасибо, мне действительно лучше. Мы выиграли? Как остальные? Они сильно пострадали? Что со мной было? Как Гоярын? Что с моим контрабасом?
- Не так быстро, - улыбается Соловей. Это он сидел рядом с её кроватью уже несколько часов, ожидая, когда она придёт в себя. – Ты забила оба мяча, мы победили. Контрабас цел, только лак в нескольких местах растрескался и вспузырился от жара, так что я отдал его домовым. Завтра его тебе вернут, лучше прежнего будет. Тебе на нём ещё летать и летать.
- Из игроков почти никто серьёзно не пострадал, - вставила Ягге. – Отделались мелкими ушибами. Только Ягунчика с Катей сильно приложило.
- А что это было? – испуганно спросила Таня.
- Смертельное проклятие, очень сильное. Но мой внучок спас её, разделив с ней смерть. Помнишь, как Ванька в параллельном мире спас кентавра? Здесь тот же принцип. Оба целы и на ногах, но временно им лучше не разлучаться ни на секунду, пока я не сниму все последствия. Я их в комнате Лотковой изолировала, потому как у Ягуна кроме русалочьей чешуи и деталей пылесоса ничего в комнате не осталось.
- Ягге, но ты их вылечишь?
- Конечно, делов-то всего ничего, через недельку смогут хоть на разных полушариях жить. А пока они и сами рады помиловаться.
- А что было после того, как я забросила мячи? Я сразу отключилась...
- Тебя Гоярын принёс, - благоговейно сказал О. Разбойник. – Он приземлился на поле, лёг на бок так, что ты на землю перекатилась. Потом ткнулся тебе в лицо носом, словно проверял: жива ли?.. А потом осторожно отошёл и улетел в ангар. Сам!..
- Танюш, что между вами произошло? Сколько лет живу, а такого ещё не встречала, - изумлённо покачала головой старушка.
Вспомнив всё, что случилось во время матча, Гроттер рассказала им, как дракон сам заговорил с ней, спас её и помог забить мячи.
- Да, вы теперь с ним одной ниточкой связаны, - поражённо ответила богиня. – Ты только всё время будь на чеку, небо вечно, и ты ещё не раз услышишь его зов.
- Даже не знаю, что сказать. Думаю, мне нечему больше тебя учить. Тебе самой пора становиться тренером, - мутная слеза затерялась где-то в шрамах лица.
Поддавшись внезапному порыву, Таня обняла Соловья. Тот легонько погладил её по голове, и волна усталости захлестнула девушку. А когда Таня проснулась, у кровати сидел Валялкин.
- Привет.
- О, привет, Тань. Ягге сказала, что, когда проснёшься, можешь быть свободна. А я только что от Ягуна. Они там всю комнату разнесли: спорили, куда положить комментаторский пылесос. Ягун всё на стол хотел, и чтоб посреди комнаты обязательно, а Катя кричала, что из него чешуя вылетает и смазка течёт. Представляешь, крики, грохот, я вбегаю, а они уже целуются. Вот бывает же...
- Да, они – отличная пара. А как у тебя с Лизой?
Как она и думала, дело не продвинулось. Правда, один раз Ванька даже вспомнил о локоне, но Зализина ничего не знала и уверяла, что больше всего хочет быть с Ванечкой, на чём всё и заглохло.
- А у тебя как с Глебом?
Тане не хотелось рассказывать ему, что от неё требуется всего ничего: ответной любви. Вместо этого она произнесла:
- Знаешь, он очень ревновал, когда я сказала, что ты будешь на игре. И Лиза ещё раньше... э-э... неадекватно при мне себя вела. Я подумала: может, мне стоит тоже прийти к ней в сон? Она начнёт ревновать, вдруг это поможет снять магию?
Немного поколебавшись, маечник признал, что даже в снах та часто спрашивала, любит ли он до сих пор «эту наглую сиротку». Так что решено было попробовать этой же ночью.
Таня еле дотерпела до вечера, возбуждённо мечась по комнате: а может, завтра и Глеб, и Лизон уже будут свободны? Как тогда себя с ним вести? А что если ничего не получится? Скоро закончится действие зелья, которое дал им Сарданапал, а новое очень сложно приготовить, и настаиваться оно должно около года... Ну а вдруг...
Когда пришло время ложиться, мысли всё время возвращались к Глебу, хотя она упорно думала о Зализиной. Но всё прошло удачно, сон явно не принадлежал некромагу, просто потому что это не мог быть его сон.
Лиза обнималась с Ваней прямо на виду у всего Тибидохса. Хорошо хоть не целовались. Или это только оттого, что маечник знал о её приходе? Как не хочется пробираться сквозь этих людей. С Глебом всё иначе. Ему бы никогда не приснилась такая толпа. Они оба любили уединённость, одиночество... Хотя нет, лучше вдвоём...
- Ты?!! – взревела Лизон, едва приметив копну рыжих волос. – Что ты здесь делаешь? Как ты посмела?!
- Спокойно, Лизон, синоптики сегодня урагана не обещали, не стоит ещё больше подрывать их репутацию.
- Ты не посмеешь! Ваня мой! Слышишь: только мой! Я не позволю тебе опять встать между нами!
Она, как взбешённая, кинулась на Гроттершу, но Таня уже сидела в своей кровати. «Как это понимать? Сон кончился? Эта истеричка проснулась, но от чего? Действует ли ещё магия локона на неё?» Она ждала звонка Вани. Они условились обо всём заранее: сперва они идут в сон к Лизе, потом созваниваются, и, если есть сдвиги, пробуют то же самое на некромаге. Зудильник затрещал только где-то через полчаса.
- Ваня? Ну наконец-то. Что так долго?
- Ко мне Лизонька телепортировала, прямо в комнату, - он блаженно улыбался.
- Так значит, она освободилась от локона? – кроме этого всё перестало иметь значение.
- Да.
- Так это же чудесно! Просто замечательно! Мы должны немедленно пойти в сон к Глебу.
- Хорошо, тогда пока.
- Спокойной ночи, - рассмеялась девушка. Откинув зудильник в дальний угол, она с радостью откинулась на кровать. «Всё, подожди ещё немного, я уже иду. Дождись меня...»
Он дождался, потому что ждал её всегда. Зелёная поляна, усеянная россыпью полевых цветов. Только он, и больше никого не видно до горизонта. Как же он её понимает, действительно знает о ней всё. И больше Гроттершу это не напрягало: наоборот, казалось, она искала это всю жизнь.
- Таня, привет. Я уже боялся, что ты не придёшь. Бессонница замучила? – он смеётся. Так открыто и радостно, что хочется присоединиться, и немножко облегчённо: всё-таки пришла, к нему.
- Почти. Как тут красиво. А запах...
- Да, ты же любишь полевые цветы, - он не спрашивает, он знает. – А этот идиот Пуппер только розы тебе присылал. Зачем они тебе, мёртвые? Я хотел подарить тебе живые цветы, это поле. Оно действительно существует. Я год назад купил эту землю. Для нас... как я тогда думал.
В горле встал ком. «Какая же я дура! Почему ещё тогда я не назвала его и себя? Испугалась его тьма? Боялась самой стать тёмной? Трусиха!»
- Глеб, я л... – Но на поляне рядом с ней появился Ванька.
- Таня, дорогая... – он играет. Плохо, но для некромага уже неважно. Бейбарсов вспыхивает, как всемирно известный лондонский пожар, но тут же гаснет. И она понимает, что совершила ошибку.
- Нет, Ваня, стой! Не нужно... – Поздно.
- О, ко мне сам маечник пожаловал! – он насмешливо кланяется. В этот момент он похож на того тёмного мага, от которого не так давно сам убегал. – Какая неожиданность, не могу сказать, что приятная. Гроттер, - её больно хлестнуло новое обращение, - если ты таким образом решила показать, за кем остаётся твой выбор, то напрасно. Или это такое новое развлечение, а я не в курсе?
- Нет, Глеб, всё нет так, как ты думаешь! Ваня, уходи!
- Но...
- Нет, просто уходи! Я ошиблась, они с Зализиной слишком разные, чтобы одинаково их спасать!
Он ничего не понимает, но послушно растворяется в воздухе.
- Что, у него и с этой истеричкой роман? – боль. Она ощущает его боль почти физически. – И у вас теперь дружная шведская семья?
- Нет, прости, я думала, тебя можно избавить от локона, заставив ревновать. Я была не права. Прости, Глеб.
- Я тебе не верю. Пошла вон из моих снов, и больше не возвращайся. Пошла вон!
Её грубо выкинуло, голова раскалывалась, но это было ничто по сравнению с тем, как раскалывалось сердце.
- Глеб, прости меня! – но он её уже не слышит.
- Если бы тебя можно было так же легко выкинуть и из души... – он стоял, закрыв глаза, и задыхался в аромате цветов. Но она его тоже не слышала...
Глава 17. Любовные раны.
Утром Таня проснулась совсем разбитая. Ночью она не могла уснуть, всё время вспоминала разговор с Глебом. Как она могла так ошибиться? «Надо с ним поговорить. Не сейчас, конечно, так он меня и слушать не станет, а ночью, во сне. Он поймёт, должен понять...» С такими тяжёлыми мыслями она спустилась в зал Двух Стихий. Но её появления никто не заметил, потому что все таращились на Ваньку с Лизон, которые весело болтали, сидя за одним столом. Гроттерша не знала, стоит ли ей к ним подсаживаться, но Валялкин уже махал ей рукой.
- Привет. Как всё прошло вчера? Лиза говорит, что на Бейбарсове продолжает лежать магия локона.
- Откуда ты знаешь? – удивилась девушка.
- Понимаешь, - принялась объяснять та, - раньше нас словно одной ниткой связали, а теперь с моей стороны связи нет, но сама ниточка-то осталась.
- Ясно, ничего с ним не вышло. Сегодня во всём разберусь, - Таня старалась есть как можно быстрее и не замечать пылких взглядов между влюблёнными. Покончив с завтраком и пожелав всем приятного аппетита, она выбежала из зала, но её сразу догнала Зализина. Ожидая очередной истерики, сиротка отступила на шаг, но Лиза вдруг порывисто её обняла.
- Спасибо, что ты помогла нам. Ванечка мне всё сегодня рассказал. Я так рада, что ты больше не стоишь между нами! – Гроттер не знала, куда от неё деться. – Мы ведь можем быть подругами, как раньше, да? – «Вот это вряд ли. Будь здесь Гробыня, она бы по полу от смеха каталась». – Правда, мы скоро уезжаем. Ванечка, - её уже тошнило от приторного обращения. И как маечник может это терпеть? Видно, и вправду любовь зла... – будет лечить животных в одной деревне, а я, конечно же, поеду с ним. Мы теперь никогда с ним не расстанемся! – Эти слова прозвучали несколько маниакально.
- Да-да, как жаль, мы совсем не будем видеться, - «Именно то, что надо! Слава Древниру». – Ну, буду открытки тебе присылать на праздники... – И, выслушав ещё много заверений о дружбе, ей кое-как удалось отделаться от Лизы. «Странно, но я предпочитаю предыдущий вариант Лизон. Хотя бы этих сюсюканий было меньше...»
Как она заметила раньше, Бейбарсова в зале не было. Но что в этом удивительного? Возможно, он поел рано утром, или его задержали какие-то дела... или он тоже знает, что случилось с Лизой, и не хочет появляться в зале. Ей бы стоило задуматься над этим, но на душе и без того было так погано, что она решила прогуляться, побродить по коридорам Тибидохса. С его запутанной архитектурой и пятым измерением запросто можно было заблудиться. Девушка брела, куда глаза глядят, пока не оказалась в тупике. С ужасом она осознала, что находится на нижнем этаже близ Жутких ворот, и хотела уже повернуть обратно, как за спиной раздался смешок. Она резко обернулась. К ней неслышно приближался некромаг.
- Глеб? Привет, - вымученная улыбка. – Как дела? Не видела тебя за завтраком.
- Сама знаешь, как у меня дела, - угрожающе прошептал он.
- В каком смысле? – «Дьявол, мимо него не проскочить. И на помощь позвать не получится, никто не услышит».
- Я знаю, что Лизонька теперь с этим маечником. Это ты её у меня отобрала. Не представляю как, но точно ты! И ты за всё сейчас ответишь! Ты заплатишь мне кровью... и своей никчёмной жизнью!
Он загонял её в угол. Бежать некуда. «Нет, я не могу с тобой сражаться... и не хочу. Помоги мне, Глеб, вспомни меня...»
Но ему было всё равно. В его глазах была только смерть. Её смерть! Он вскинул трость, и смертельное проклятие уже несётся к ней. Безрезультатно, проверенно Жанной. Она тоже может показать, чему успела научиться за это время. На его щеке появляется отметина, рубашку заливает кровь. Медленно капает на пол. Он не ожидал такого отпора. Ярость... он бьёт её наотмашь, хрупкое тело падает на пол, рёбра трещат. Нет, не так, он не хочет пачкать руки её кровью... Но только в прямом смысле. Второе проклятие... она отсылает его обратно.
- Откуда ты это знаешь? – в его глазах удивление.
- Ты сам меня научил, во сне. Ну же, вспомни! – Бесполезно. Он не хочет её вспоминать. Слишком много боли... и во сне, и наяву.
Третья искра... Она знает! Но её можно только обратить назад, и тогда у пославшего её шансов не будет. Сейчас кто-то должен умереть... Но кто: она или он? Надо решиться... на что-то... «Нет, я не могу. Я не стану тебя убивать. Я люблю тебя! Живи...» Она просто смотрит, как искра приближается к ней. Сколько раз её жизнь была на волоске? Сильнейшие маги, даже Боги пытались её убить. А смерть принимает из рук возлюбленного... Как глупо...
Шею и грудь что-то обжигает, свет... такой яркий и золотой, что он ослепляет её. Такое чувство, что сознание снова двоится, как тогда, на поле... «Гоярын! Помоги мне!» - услышал ли её дракон? Да и есть ли ему дело до неё? Но тут тело взрывается нестерпимой болью, разум не выдерживает. «Всё, конец...»
***
- Кладите её, осторожней, вот так, сюда, - суетилась старушка. – Его в другую комнату, живее! Если бы не переполох, который поднял Гоярын, и не своевременная догадка Соловья, они были бы уже мертвы.
- Академик, почему вы допустили это? – волосы доцента Горгоновой шипели и извивались, но пока никого не кусали.
- Она сама просила, чтобы я не вмешивался. Старый глупец! И зачем я её тогда послушал?! – борода с усами грустно поникли.
- Ладно, мы все знаем, какая она упрямая, - успокаивала его Медузия.
- Это не даёт мне право на ошибки! Но это девочка так верила в любовь, что я на секунду усомнился, а...
- Тогда вы поступили абсолютно правильно! Её было не спасти! Когда же вы перестанете винить себя и вспоминать это?
- Никогда, - прошептал Сарданапал так тихо, что его никто не услышал. Он присел на краешек кровати Тани. – Как же тебе помочь?
- Академик, а почему она вообще жива? Заклинание некромага должно было убить её, если она не пожелала его отразить. Почему она разделилось и обрушилось на двоих, не убив кого-нибудь одного?
- Не знаю, Меди. Возможно, у Танюши есть какой-то сильный амулет, или Глеб сам её чему-то научил, чего я не знаю.
- Они придут в себя?
- Некромаг – наверняка, Таня – едва ли.
- Вы хотите сказать, что она умирает?
- Да. Именно так. Даже более того, она уже почти мертва.
Они вместе посмотрели на девушку. На бледном лице застыло мучительное выражение, во сне ока искусала в кровь губы, но не издала ни звука, хотя заклятие должно было доставлять ей невероятные мучения. Бейбарсов тоже был бледен, но лицо расслабленное и... грустное, что ли? И как всегда насмешливое.
- И ничего нельзя сделать? – почему она почти плачет, словно она снова стала той маленькой девочкой, которая боялась открывать глаза, потому что дорогие ей люди обращались в камень?
- Нет. Но она сама может перенести всё проклятие на него, тогда Гроттер выживет.
- А Бейбарсов? Но он некромаг, он же не может умереть. Мы сами должны попытаться сместить её часть проклятия на него!
- Увы, после этого его жизнь станет невыносимой. Он постоянно будет испытывать всю эту боль, которая для обычного мага длится лишь мгновение, после чего убивает его. Но решать только Тане, мы не в силах вмешиваться. Остаётся только ждать.
- Как долго?
- Не дольше суток. Больше она не протянет, - сухо сказал он, и они покинули комнату. За окном в небе зажигались первые звёзды, но среди них не было звезды Тани Гроттер, ведь четыреста лет ещё не скоро пройдут...
Глава 18. Две половинки крыльев.
Опять кружится голова, тело ломит... «Я что, снова потеряла сознание, контактируя с драконом? А как же матч?.. Нет, драконбол кончился, тогда почему мне так плохо?..» Она вспоминает. Поединок с некромагом, смертельное проклятие... «Я мертва?..» Девушка с трудом открывает глаза. Но всё, что она видит, – это серое небо, до горизонта затянутое тучами, и ливень, падающий прямо на лицо. Она хочет смахнуть капли со щёк, но руки не поднимаются, и она просто лежит и чувствует, как струйки дождя текут по лицу, забираясь под рубашку, теряясь в прядях рыжих волос. «Как здесь холодно и... одиноко. Значит вот, что сейчас чувствует Глеб». Кто-то неслышно подходит к ней и останавливается так, чтобы она его не видела. Но зачем ей видеть его, Таня и так знает, кто это, знает, что он, как и она, смотрит на дождь.
- Я убил тебя... – его голос дрожит. Глеб садится рядом, кладёт её голову себе на колени, и Гроттер наконец-то может посмотреть на его бледное лицо, по которому тоже течёт дождь... или нечто иное, но ей не дано это узнать.
- Нет, иначе мы бы уже не встретились. – Он нежно гладит её волосы, проводит рукой по щекам, пальцами касается губ... Как слепой, он запоминает её черты, чтобы потом, когда её не будет рядом, он всегда мог её нарисовать. Таня хочет ответить на ласки, но не может даже пошевелиться. – Почему мне так плохо? Я не могу двигаться.
- Это из-за проклятия. Ты должна была умереть мгновенно, даже праха не осталось бы, но как-то ты умудрилась, не обратив заклинания, разделить его между нами. Себе ты взяла большую часть, поэтому я могу двигаться. Чем хуже становится тебе, тем легче мне.
- Значит, когда я умру, ты поправишься?
- Да. Но ты не умрёшь. Я не позволю. – Он отрешённо смотрит в её глаза. – Почему ты не обратила тогда проклятие?
- Я не хотела причинить тебе боль. – Пусть он злится, кричит, пытается всё исправить... Она уже всё решила, это её смерть, и его она не коснётся.
- Ты должна перекинуть его на меня. Не волнуйся, я не умру. Некромаг не может умереть. – Как бы насмешливо и самоуверенно он это ни произнёс, Таня знает, что он при этом чувствует.
- Когда-то ты обещал не лгать мне, так держи своё слово. Что с тобой станет после этого?
Глеб тяжело сомкнул веки.
- Позволь, я не буду отвечать на этот вопрос.
- Нет. Говори.
Вздох. Веки приподнимаются, но в глазах пустота.
- Я буду всю оставшуюся жизнь чувствовать боль, которую приносит проклятие. Боль, которая за несколько мгновений убивает магов, но меня убить не сможет. Вероятнее всего, что я сойду с ума. Буду пытаться покончить с собой, но ничего не выйдет. Через сто лет я найду себе первого попавшегося ученика, передам ему свой дар и уйду из жизни.
- Я ничего тебе не отдам. – Она спокойна, она знала ответ, была готова к нему.
- Я знал, что ты это скажешь. – Он тоже спокоен. – Я понимаю тебя лучше, чем самого себя, лучше, чем кто бы то ни было. Но скажи, если ты умрёшь, что будет со мной? Ты одна удерживаешь меня на грани света и тьмы. Без тебя я сорвусь. Об этом ты не подумала?
- Мне жаль. Но ты будешь жив. Я не изменю своего решения.
Глеб наклоняет голову, будто принимает её решение, смиряется с тем, что это не в его власти.
- Теперь уже всё равно, но скажи, зачем ты привела сюда маечника?
В другое время она бы обрадовалась: заговорил об этом, сам, значит, не безразлично, значит, любит!.. Но сейчас она не радуется. Время ушло... почти ушло. Она объясняет, про её догадку, про спасение Лизон, про её ошибку...
- Прости. Это я во всём виновата.
- Я напал на тебя не потому, что ты предала меня. В основном. Но там, в реальности, ты отняла у меня Лизу. Я не понимал, каким образом, но был абсолютно уверен, что в этом виновата ты. Если бы я мог что-то изменить...
- Слишком поздно, для нас обоих... – дождь уже лил как из ведра, вода с волос некромага струйками стекала ей на шею. – Но я давно должна была тебе сказать, прости, что не сделала этого раньше. – Она посмотрела ему в глаза. Ей обязательно нужно увидеть, что в них отразится. Это для других они чётные, как омут. И только она знает, что они живые. И совсем не чёрные, просто очень тёмные, но в них тоже есть свет. – Глеб, я люблю тебя. – Тело пронзила острая боль. Что он там говорил? Да, она забирает себе всё проклятие. Целиком. – Поцелуй меня, пожалуйста, на прощание...
Вот тогда в нём что-то сломалось. «Почему? Почему именно так? И я, некромаг, для которого смерть – обычное дело, не могу ни спасти её, ни отпустить. Если бы я мог, я бы всё отдал, чтобы быть с тобой, слышать твой голос, вдыхать запах волос, в которых так любит запутываться ветер, бесконечно смотреть в твои глаза и видеть в них понимание. Никто меня не знает, даже другие некромаги. Да и что они могут разглядеть? Только тьму, пороки, слабости чужой души... Если бы я мог быть с тобой вечно... или хотя бы умереть сейчас!»
Он медленно склонялся над Таней. Этот поцелуй будет прощальным, мокрым и солёным. Просто слёзы, перемешанные с дождём, падали с его подбородка ей на губы. Девушка закрыла глаза, ожидая, когда она почувствует прикосновение его губ к своим. В последний раз. Но время шло, и ничего не происходило. Она открыла глаза. И первое, что Таня увидела, - это белый потолок. Магпункт! Девушка приподнялась и попыталась сесть в кровати. С трудом, но ей это удалось. Никого. «А я уже привыкла, что у моей кровати всегда кто-нибудь сидит. То Ванька, то Сарданапал, то Соловей или Ягге», - усмехнулась про себя Гроттерша. Но вдруг дверь в соседнюю комнату распахнулась, и оттуда, сшибая всё на своём пути, вбежал некромаг. По его лицу текли слёзы, а в глазах застыли ужас и отчаяние.
- Таня! Ты жива!! – он со всего размаха упал на рядом стоящий стул, схватил девушку за руку и неожиданно зарыдал взахлёб. Он плакал, как маленький мальчик, стоящий перед дверью той страшной избушки, навсегда изменившей его жизнь. Таня так растерялась, что не знала, что ей делать. Она ласково гладила его руки, покрывала их поцелуями, шептала какие-то успокаивающие слова... В конце концов, Бейбарсов взял себя в руки.
- Когда ты исчезла из моего сна, я подумал, что... всё. Как я рад... я счастлив, что ты со мной... Ты же со мной? – его глаза потухли, выражая испуг.
- Конечно, с тобой, - поспешила рассеять его неуверенность девушка. – Я же сказала, что люблю тебя. Жаль, что так поздно.
- Да, мы могли бы стольких проблем избежать, - улыбнулся Глеб. – И не было бы истории с локоном...
- Нет! Ты должен понять. Тогда я тебя не любила. Дослушай до конца, - видя, что он хочет её перебить, поспешила вставить Таня. – Ты всегда знал меня такой, какая я есть. Но я совсем тебя не знала. Ты был холоден, груб, пытался принудить меня к любви. Как я могла ответить взаимностью? И только сейчас, в снах, я узнала, какой ты на самом деле. Именно тогда я и полюбила тебя, не раньше.
- Тогда я рад, что всё так сложилось, - прошептал он. Его глаза нежно и вместе с тем насмешливо блеснули: - Я даже помню, на чём мы остановились... – Он потянулся к ней губами, но в этот момент входная дверь с треском распахнулась, и в комнату вбежала Зализина, которая за руку тащила Валялкина.
- Вот Чумиха принесла, - выругался некромаг.
- Мы потом продолжим, - так же чуть слышно ответила Гроттер.
- Таня! Ты очнулась! Как здорово, а то нам ничего не говорили, что с тобой. Даже Ягуну не удалось ничего разузнать, - обрадовался маечник. Внимание Лизон было целиком уделено Глебу. Она долго смотрела на него, как бы прислушиваясь к своим ощущениям, потом весело хлопнула в ладоши и так страстно поцеловала Ваньку, что тот даже смутился.
- Всё в порядке, - улыбнулась Таня. – Глеб снял магию локона.
- Так вот почему ты потащила меня сюда, - понял Ваня, обращаясь к Лизон. – Я рад за вас. За нас всех.
- А что стало с локоном? - вдруг обеспокоено спросил некромаг.
Гроттерша сунула руку под подушку. Уже пару минут она ощущала там жжение. Подняв ладонь так, чтобы все видели, она разжала пальцы: локон переливался медным светом, уже угасая. Девушка обвела взглядом всех собравшихся. Зализина и Глеб неотрывно смотрели на локон, в их глазах были ужас и почти паника. Ваня смотрел настороженно, то и дело поглядывая на Лизу.
- Он догорает. Надо назвать имена, пока не поздно, - прохрипел внезапно осипшим голосом Бейбарсов.
- Моё имя всё ещё?.. – прошептала Лиза.
- Нет. Он чист.
- Ваня, Лиза, вы можете идти. Я сама со всем разберусь, - спокойно сказала Таня.
- Точно? В-общем, это Лизонька прислала тебе локон, так что... – Ваня не мог бросить кого-то без помощи. Вечно ему надо всех опекать. А Зализина уже тянула его к двери, не веря в удачу.
- Не волнуйся, я всё продумала.
- Ну ладно, - сдался маечник. – Мы тогда пойдём, нас вот-вот должны телепортировать, так что увидимся нескоро.
Они распрощались, торопясь покинуть магпункт. Бейбарсов только молча кивнул. Когда они остались вдвоём, он решительно произнёс:
- Я готов.
- К чему? – не поняла Гроттерша.
- Назови наши имена. Может, настоящую любовь он не затронет... Но даже если не так, я не хочу, чтобы ты утратила способность любить. Я люблю тебя и никогда не брошу. – Сейчас, когда перспектива опять попасть под действие локона была более чем реальна, это признание значило для Тани куда больше, чем все предыдущие.
- Не нужно. Мне кажется, я знаю, что делать. – Она поднесла локон к губам. – Мы нашли свою любовь, без магии, и она истинна. Ты нам больше не нужен. Уходи туда, где твоё место. – Понятия не имея, откуда пришла эта уверенность, девушка точно знала, что так и должно быть. Локон вдруг засиял чистым золотым светом, как тогда, когда впервые попал к ней, и даже ярче. Руку обжигал жар, но локон тут же исчез.
- Куда он?
- Откуда мне знать. Но это уже не важно, будем надеяться, в этот раз нам никто не помешает, - она, наконец, дотянулась до его губ. Подумать только, после всего произошедшего, это их второй поцелуй. Но какая разница!.. Если тогда ей казалось, что она падает в бесконечную тьму, то сейчас это был полёт. Как тот, когда она была Гоярыном, и её звало небо. Таня почти физически ощущала, как машут за спиной крылья. Но это длилось всего мгновение... или вечность?.. после чего что-то упало ей на колени. Они оторвались друг от друга и оглянулись. На одеяле лежали золотые крылья на цепочке.
- Что это? – Глеб поднял их, вертя в руках.
- Это миф, - улыбнулась Гроттер и рассказала то, что прочла в книге. Потом взяла кулон, и тут же недоумённо уставилась на него: в её руках переливалась одна пара крыльев, но точно такая же осталась в руках некромага. – Глеб, он... распался. Как в легенде.
- Значит, всё правильно. Теперь мы сможем чувствовать друг друга всегда.
- И понимать, - добавила Таня. Она смотрела, как он надевает цепочку, но та упорно продолжала сваливаться, словно замочек был сломан и не застёгивался.
- Что за чушь? Попробуй ты. – Но с Таниным кулоном произошло то же самое.
- Я, кажется, поняла... – дрожащими пальцами она взяла его пару крыльев и, обхватив некромага за шею, застегнула. Он повторил всё с её крыльями. Кулоны вдруг вспыхнули ослепительным золотым светом, и влюблённых захлестнули чужие чувства...
«Сейчас ты рядом, ты говоришь, что любишь меня. И я тебе верю. Но это только сейчас, а что будет потом? Может, ты бросишь меня, как бросил Ваня? Я стану тебе ненужной... Или ты не захочешь видеть свет, быть с ним рядом? Что если тьма прельстит тебя больше любви? Что тогда останется мне? Ты говоришь, что боишься вечности без меня... У меня нет этой вечности, но я тоже боюсь тебя потерять. Только не уходи, я прощу тебе всё, только не покидай меня...»
«Ты – ангел в моих руках. Но как надолго? Станешь ли ты мириться с моей тьмой? Поверишь ли ты в меня или, как другие, отвернёшься, поставив крест? Я знаю, что часто причинял тебе боль... Простишь ли ты меня когда-нибудь? Я не боюсь ничего, ни тьмы, ни смерти... Я боюсь только потерять тебя... Я подарю тебе свою вечность, я договорюсь со смертью, она не тронет тебя, только будь рядом, верь в меня, мне так нужна твоя любовь. Благодаря ней я жив. Не покидай меня...»
Такие разные, они желали и боялись одного и того же. И вот теперь, зная, что чувствует другой, последняя преграда исчезла.
- Я никогда тебя не разлюблю, - кто из них прошептал эту фразу? Или оба?..
Они стояли, обнявшись, посреди комнаты, и за спинами обоих вырастали крылья. У неё – белоснежные, как первый снег в горах, у него – чёрные, как океан ночью. Она почувствовала его досаду.
- Глеб, так будет не всегда. Только сегодня. Ты ведь не тьма, а я не свет. Когда-нибудь мы сравняемся.
- Когда-нибудь, - повторил он. – Полетели?
- Полетели.
Взявшись за руки, они выпрыгнули в окно. Никто не видел, как двое влюблённых, смеясь, парили в облаках. Через несколько часов они заметили, что у неё на крыльях появилось немного чёрных перьев, а у него – белых. Рассмеявшись, девушка что-то прошептала, и перья сложились в фразу: Я люблю тебя, Глеб. Он улыбнулся, и написал то же самое, обращённое к ней. Уже была глубокая ночь, но они просто забыли спуститься на землю...
***
- Академик, что случилось? – доцент Горгонова присоединилась к Сарданапалу, который быстрым шагом направлялся к магпункту.
- Я только что телепортировал Ваню с Лизой, так они утверждают, что Таня с Глебом пришли в себя. Более того, им удалось снять магию локона, но теперь Тане снова придётся выбирать.
- Что делать? Вы это допустите?
- Нет, я должен попытаться уничтожить локон, только бы не было слишком поздно. Её время почти истекло, и девушка может остаться без любви навсегда... – он распахнул дверь, но тут же застыл в проёме, так что Медузия чуть не врезалась в него.
- Что там такое?
- Т-с-с! Похоже, наша помощь никому уже не нужна, - прошептал Сарданапал. Меди тихонько заглянула в комнату через его плечо. На кровати, блаженно улыбаясь, спала Таня. Некромаг, держа её за руку, дремал рядом на стуле с таким же выражением. Впервые он так улыбался! Каждый из них свободной рукой сжимал что-то поблескивающее на шее.
- Выходит, это правда. Но как ей удалось? – поражённо спросила Горгонова.
- Она просто верила в любовь, - задумчиво ответил академик. – И знаешь, я верю, что она не даст ему погрузиться во тьму, сделает то, что когда-то не смог я. Теперь я это точно знаю. Она переросла своего учителя, и это даёт надежду... Оставим их, отныне это и вправду не наше дело. – Он в последний раз посмотрел на спящих магспирантов. - Удачи тебе, девочка. Ты вычерпаешь любую тьму на своём пути. Прости, что я не верил в тебя... и в любовь. – И, стараясь никого не потревожить, он тихо закрыл дверь.
***
Несколькими минутами ранее где-то невообразимо далеко от Тибидохса прекрасная женщина стояла перед зеркалом, рассматривая свой наряд. Её золотые кудри струились по спине, спадая на подол платья. Внезапно к ним телепортировал ещё один локон и прирос к одной из прядей. Женщина этого не видела, но, после тщательного осмотра, она заметила, что один локон выбивается из причёски. Она взяла гребень и несколько раз провела по волосам. И теперь уже никто не мог бы с уверенностью сказать, какой из локонов был раньше Локоном Афродиты.